Куда податься с такими деньгами?
Вынужденный отказ кредиторов Греции от большей части своих требований перечеркнул главное правило финансовых инвестиций.
Государства бьются с кризисом долгов. Тем временем пенсионные и инвестфонды, равно как и страховые компании, гадают, куда вложить свои миллиарды.В выигрыше остается немецкое казначейство.
Носки в бирюзово-розово-красную поперечную полоску, галстук в крапинку, отполированная до блеска лысина — этот мужчина определяет судьбу более чем 450 млрд евро. Похоже, Ингве Слингстад во всем по-норвежски раскован. Он много смеется и сдабривает ответы изрядной долей самоиронии. Каково это — быть одним из самых крупных инвесторов на планете в 2012 году? «Раньше мы искали безрисковые активы, которые приносили бы прибыль. (Выдерживает паузу.) Теперь мы понимаем: основную массу составляют бесприбыльные активы, которые сопряжены с риском».
В последнее время 49-летнему финансисту приходится убеждаться в этом снова и снова. Каждый день нужно инвестировать и реинвестировать солидные суммы. Вот только куда?
В Государственный фонд Норвегии, который он возглавляет, поступают нефтяные доходы страны. На настоящий момент это более ста миллионов евро каждый день. Эти средства призваны обеспечить Норвегии устойчивое благосостояние. Задача не из легких: правительство рассчитывает, что Слингстад и его команда из трехсот с лишним человек гарантируют доходность в размере 4% годовых. Раньше профессиональные инвесторы сочли бы такую планку скучной. Но времена изменились: если в период с 1999-го по 2007 год средняя доходность по инвестициям Государственного фонда Норвегии приближалась к 6% годовых, то впоследствии ежегодный «прибыток» сократился примерно до 1%. «Обстановка на финансовых рынках осложнилась до крайности», — говорит Слингстад.
Во всем мире процентные ставки снижаются, и Германия, как ни одно другое государство Европы, выигрывает от страхов перед возможным распадом еврозоны.
Выход Греции из валютного союза стал реальным, Испания ведет отчаянную борьбу за свою финансовую независимость, граждане южноевропейских стран подчистую снимают деньги со счетов в банках. На этом фоне бегство капиталов в Германию, якобы самую безопасную гавань Европы, только усилилось.
В конце мая министр финансов Германии получил двухлетние займы, за пользование которыми не заплатит ни цента. Даже инвесторы, ссужающие германскому казначейству деньги на десять лет, сегодня довольствуются 1,2% годовых. Доходность государственных облигаций США и японских долговых бумаг находится на столь же скромном уровне.
То, что хорошо отдельным главам минфинов, не на шутку расстраивает инвесторов. С поправкой на инфляцию многие из них в итоге оказываются в минусе. Инвестирование превращается в уничтожение денег: активов, приносящих какой-то реальный доход, осталось немного.
Профессиональные инвесторы в масштабах планеты управляют сегодня более чем 60 трлн евро, что в два раза больше, чем десять лет назад. Участники международных финансовых рынков говорят о «чрезвычайной ситуации в сфере инвестиций», причем — что внушает опасение — с проблемами сталкиваются прежде всего не миллиардеры и не жадная до наживы «финансовая саранча», а крупнейшие игроки: государственные фонды наподобие норвежского, страховые компании Японии, пенсионные фонды США или Германии.
Подавляющее большинство из них приумножает деньги мелких вкладчиков. Управляющие многомиллиардными фондами ориентированы не на риск, а на такую стратегию, которая впоследствии обеспечит клиентам достойные пенсии или выплаты по договорам страхования жизни. Как правило, это возможно лишь при условии, что деньги будут а) надежно вложены и б) принесут достаточный доход.
Однако на это сегодня рассчитывать трудно. Вынужденный отказ кредиторов Греции от большей части своих требований перечеркнул главное правило финансовых инвестиций. Государственные облигации крупных индустриальных держав на протяжении десятилетий считались безрисковыми. Но теперь оказывается, что денег можно лишиться, покупая даже такие облигации. И никто не может сказать, какие инвестиции не связаны с рисками.
Для франкфуртского банкира Фридриха фон Метцлера происходящее — это как запоздалый триумф: он всегда проповедовал своим клиентам принцип умеренности. На стене конференц-зала в центральном офисе его финансового института висят портреты предков, написанные маслом. Банк вот уже почти 350 лет остается в собственности семьи, он выстоял в годы эпидемий, гиперинфляции, мировых войн. Частные клиенты Метцлера могут выбирать между облигациями, акциями, ликвидными средствами — и все. «Если кому-то этого мало, пусть обращается к конкурентам», — говорит он.
Многих состоятельных людей это совсем не пугает. Дела идут лучше, чем когда-либо. Главе банка приходится все чаще повторять мантру, которая противоречит голосу алчности: «В долгосрочной перспективе сохранить реальную стоимость своих активов — это уже успех».
Увы, такая цель для многих участников финансовых рынков — как, например, для немецких страховщиков — оказывается почти утопией. Страховая отрасль подлежит жесткому регулированию. После биржевого краха в 2000 году компаниям пришлось продать большую часть своих акций, к тому же их обязали инвестировать не меньше двух третей клиентских денег в абсолютно безрисковые активы — то есть, по все еще общепринятому толкованию, в основном в долговые бумаги государств с максимальным кредитным рейтингом.
Только треть средств страховщики вправе вкладывать в другие активы, начиная с недвижимости или корпоративных бумаг и заканчивая хедж-фондами. Это деньги, на которые они могут играть. Но даже идя на большие риски, сегодня удается довести среднюю доходность новых инвестиций в лучшем случае до уровня 3,5% годовых.
В долгосрочной перспективе это может привести к серьезным проблемам. Пока что в их инвестиционных портфелях еще много бумаг с высокой доходностью, приобретенных в старые времена. Новые вложения в основном приносят куда меньшую прибыль, и средняя результативность портфеля падает — медленно, но верно.
В довершение ко всему миллионы застрахованных, согласно заключенным ранее договорам, вправе рассчитывать на 4% годовых. Если выйти на них не удается, фонду приходится расплачиваться за счет резервов.
Эксперт по инвестициям Фолькер Блау из фонда Pimco, управляющего средствами компании Allianz и других европейских страховых концернов, делает все, что в его силах. Страховой бизнес в Германии — это как Porsche, на котором разрешено включать только первую передачу, вздыхает он. В одни лишь полисы страхования жизни в Германии вложено 734 млрд евро. «Лошадиных сил» хоть отбавляй, но возможности ограничены.
12 лет назад консервативный концерн Allianz AG получил контроль над американской инвестиционной компанией Pimco. Это стало попыткой переключиться хотя бы на вторую передачу, а также свернуть на новую, хоть и сопряженную с рисками, проселочную дорогу. Но как быть, если эта дорога становится все менее проходимой?
Скупать гособлигации? «Еще до кризиса евро многие страховщики стали усиленно выходить из государственных облигаций, проценты по которым уже давно остаются до крайности низкими», — отмечает Блау.
Вкладываться в акции? «Доля акций в инвестиционных портфелях страховых компаний снизилась до исторического минимума». В последнее время в них инвестируется в среднем всего 3,3% средств. Даже такие крупные представители отрасли, как Allianz и Munich Re, обожглись на биржевом крахе 2000 года.
Так куда же податься с такими деньгами? Блау остается невозмутимым: объектов для капиталовложений, позволяющих получать твердый процент и по надежности сопоставимых с немецкими гособлигациями, но более доходных, хватает. Так, 10-летние ипотечные облигации в Германии приносят около 2,5% годовых, аналогичные инструменты в других странах ЕС — еще больше. Правда, закладные на испанскую недвижимость опять-таки связаны с более высокими рисками.
Вот как обстоит дело с новыми путями. Порой трудно сказать, не окажутся ли они все теми же — старыми, тупиковыми.
Раньше Фолькер Блау покупал банковские облигации не задумываясь. Но после банкротства Lehman Brothers и греческой катастрофы ни один инвестор не ссужает деньги кредитным институтам без солидного обеспечения. Так что теперь Блау чаще делает ставку на сделки, еще недавно считавшиеся вотчиной финансовых институтов, — например, инвестирует в недвижимость. Когда в прошлом году Deutsche Bank продал две свежеотремонтированные офисные башни своему дочернему фонду DWS, средства на их покупку предоставила компания Allianz.
Смекалка управляющих страховыми компаниями, вынужденных искать выгодные инвестпроекты, практически не знает границ: они вкладываются в строительство инфраструктуры, в так называемые ветровые парки, наконец, в паркоматы. Это последний писк финансовой моды: два года назад компания Allianz вместе с партнерами инвестировала в парковочные системы в Чикаго целый миллиард евро. В то время как банки не решаются финансировать немецкие муниципальные образования, столкнувшиеся с денежными затруднениями, страховщикам такой вид инвестиций представляется все более привлекательным. Компания R+V Lebensversicherung, специализирующаяся на страховании жизни, недавно сочла возможным предоставить Висбадену кредит в размере 20 млн евро.
Облигации концернов и государств с переходной экономикой, некогда требовавшие от инвесторов смелости, вдруг стали считаться безопасными гаванями. И если раньше регионы, переживающие бум, отпугивали многих инвесторов большим дефицитом бюджета, высоким уровнем долгов и скудными валютными ресурсами, то сегодня такие государства, как Бразилия или Южная Корея, пользуются репутацией надежных заемщиков. «Кредитование сильных компаний, равно как и стран с переходной экономикой, может быть сопряжено с меньшим риском, чем покупка гособлигаций некоторых индустриальных государств», — считает Блау.
В том, что касается необходимости обеспечить приличную доходность в долгосрочной перспективе, Даниэль Юст испытывает даже большее давление, чем менеджеры страховых компаний. Юст управляет инвестициями Баварской палаты социального и пенсионного обеспечения, фонд которой составляет 55 млрд евро. Для представителей таких групп, как врачи, адвокаты или трубочисты (которые в Германии имеют статус людей свободной профессии), взносы в палату — это подчас единственные пенсионные накопления. Если Германия надолго останется в плену низких процентных ставок, то это возымеет фатальные последствия для миллионов людей.
Эффект сложных процентов невозможно переоценить: если каждый месяц откладывать по 500 евро, то при доходности 4% годовых через 30 лет на счету будет уже почти 350 тыс. евро. Зато при доходности 2% сумма составит примерно на 100 тыс. евро меньше.
Поэтому Юст еще несколько лет назад произвел в Баварской палате социального и пенсионного обеспечения революционные перемены. Он делает ставку в первую очередь на страны с переходной экономикой. Идея проста: пусть молодые, растущие экономики стран Азии и Латинской Америки финансируют пенсионное обеспечение стареющего немецкого общества. И потому палата Юста сегодня владеет не только лесными угодьями в США, но и офисной недвижимостью в Китае и Бразилии или торговым центром в Чили.
Все, что сулит долгосрочные и постоянные потоки платежей, считается привлекательным. Впрочем, уже сегодня крупные инвесторы наперегонки скупают активы, обладающие реальной ценностью, такие как недвижимость и инфраструктурные проекты. Соответственно, цены на них стремительно растут. «Находить интересные объекты для капиталовложений будет все труднее», — прогнозирует Юст. С такой точки зрения проблема, с которой сталкиваются инвесторы, оказывается совсем не новой. Финансовая отрасль — это как стадо, которое слишком часто бросается в одну сторону.
«Делать как все — всегда неправильно», — рассказывает Хендрик Лебер в своем офисе, расположенном в банковском квартале Франкфурта. Эксперт предусмотрительно принес с собой цветные карандаши. Синим Лебер рисует на листе бумаги сетку. Каждая примерно из пятидесяти клеток, поясняет он, — это инвестиционная ниша: от облигаций федерального займа, корпоративных ценных бумаг до сырьевых активов, таких как золото. Сейчас все пытаются «втиснуться» в отдельные клеточки, прежде всего —в нишу немецких гособлигаций (Лебер рисует жирный красный кружок).
«Большинство людей упускает из виду, насколько привлекательным является остальной рынок, — говорит финансист, управляющий в общей сложности 1,1 млрд евро. — Мне такая ситуация однозначно по душе».
Там, где это не возбраняет инвестиционная политика, он действует по принципу: «Если уж рисковать, то по-крупному». В частности, скупил закладные ирландских финансовых институтов.
Его излюбленная цель на сегодня — Греция, от которой все отвернулись. Он приобрел акции сразу нескольких фирм, в том числе одного оператора лотерей. Шаг, кажущийся более чем смелым, Лебер объясняет трезвым расчетом: «Греки всегда играли в азартные игры. И в этом они себе не изменят».
Автор: Свен Белль, Мартин Хессе
Источник: журнал Профиль
Все материалы на сайте Баффетт.РУ носят исключительно информационный характер, не являются офертой и не могут быть восприняты как рекомендации или призыв к действию с нашей стороны. Финансовые рынки несут высокие риски и любые торговые операции должны быть тщательно обдуманы.
Похожие материалы:
- ETF от Vanguard для покупки сейчас
- Иностранцы смогут вернуть свои активы в обмен на российские
- Ozon покидает фондовый рынок США
- Акции Netflix растут с возвращением аудитории
- Ares: Акция Баффета с дивидендами 10%
- Вы можете контролировать, что делать с сокращениями дивидендов
- Известия: СБП для ценных бумаг в РФ запустят в 2024 году
- Этот индикатор рецессии не ошибался 57 лет, и он дал четкий знак
В последнее время стало все сложнее и сложнее инвестировать солидные суммы в Государственный фонд Норвегии. Раньше доходность составляла 6% годовых, а сейчас всего 1%. Обстановка на финансовых рынках осложнилась до крайности.