Инфляция ради спасения страны

Если в США потребительские цены выросли на 1,7%, а в Германии — на 2,2%, то в целом по еврозоне — на 2,6%, что немало: целевой показатель ЕЦБ составляет около 2%.

Эмиссионные банки наводняют деньгами индустриальные государства, столкнувшиеся с финансовыми трудностями. Это помогает правительствам уменьшить долговое бремя, но при этом лишает граждан их сбережений.

Поблизости от своей франкфуртской штаб-квартиры Бундесбанк открыл музей денег. Посетители могут увидеть монеты Брута, выпущенные в память об убийстве Цезаря, или банкноты, бывшие в обращении в Китае в XIV веке. Создавая такую экспозицию, Бундесбанк хотел, прежде всего, подчеркнуть, что только стабильная валюта может считаться хорошей. И еще: для этого люди должны в нее верить.

Уже на выходе с выставки, в сувенирной лавке, по вере посетителей в единую европейскую валюту наносится сокрушительный удар: каждый желающий может всего за 8,95 евро стать счастливым обладателем четверти миллиона евро, разрезанного на мелкие кусочки и закатанного в пластик. Это безделушка, но не исключено, что горстка денежного «конфетти» кого-то из посетителей натолкнет на простой, но пугающий вывод: банкнота есть не что иное, как лист бумаги, покрытый типографской краской.

Сомнения по поводу истинной стоимости денег давно не получали среди немецкого населения такого широкого распространения, как сегодня, во времена кризиса государственных долгов. Сентябрьский опрос, проведенный консалтинговой компанией Faktenkontor совместно с фирмой Toluna, специализирующейся на исследованиях рынка, показал, что каждый четвертый немец пытается защитить свои деньги от инфляции — например, инвестируя их в нефинансовые активы.

Экономическая ситуация в Германии остается сравнительно неплохой: уровень безработицы ниже, а конъюнктура благоприятнее, чем во многих других индустриальных странах. Но граждане догадываются: расплачиваться за нынешний долговой кризис, в борьбе с которым политики и хранители единой европейской валюты пытаются выиграть время, в конечном счете придется им – инфляцией, постепенно обесценивающей их сбережения.

Незаметная, ползучая, холодная экспроприация уже началась. Последние пять лет правительства в Берлине и Лондоне, Брюсселе и Вашингтоне работают в антикризисном режиме. В 2007—2008 годах они спешили на помощь банкам и оживляли конъюнктуру, а в 2010 году едва сами не утонули в долгах. Сегодня долговое бремя перекладывается с плеч частных инвесторов на эмиссионные банки и государственные фонды, но меньше оно не становится — скорее наоборот, как показывает пример Греции.

Влияние измученных долгами правительств на эмиссионные банки усиливается. При этом государствам приходится как минимум мириться с ростом инфляции, который облегчает их долговое бремя.

Пока что официальный уровень инфляции остается умеренным. Но если в США потребительские цены выросли на 1,7%, а в Германии — на 2,2%, то в целом по еврозоне — на 2,6%, что немало: целевой показатель ЕЦБ составляет около 2%. Правда, некоторые экономисты, такие, как лауреат Нобелевской премии американец Пол Кругман или немецкий профессор Петер Бофингер, считают страх перед новой «инфляционной эпохой» разновидностью истерии. По их мнению, уровень безработицы слишком высок, а спрос остается низким, и потому производители не смогут постоянно вздувать цены.

Но интуитивно люди понимают, что потребительские цены не дают полной картины. Бывший главный экономист и нынешний советник Deutsche Bank Томас Майер полагает: «Индекс потребительских цен не отражает крупных приобретений, таких как объекты недвижимости, и потому по ощущениям населения инфляция оказывается выше, чем по официальной статистике. Реальная покупательная способность граждан все время снижается».

 Инфляция – это не призрак, а реальность. Она остается сдержанной, но от этого не становится менее коварной. Мы замечаем ее, заправляясь на немецких АЗС, ведь в сентябре цены на бензин в Германии снова достигли рекордного уровня – более чем 1,70 евро за литр. Мы видим подорожание, просматривая объявления о продаже недвижимости в таких мегаполисах, как Мюнхен, Гамбург или Берлин, и котировки драгметаллов. Биржевые цены на золото достигли рекордной отметки в 1775 долларов за унцию.

Инфляция на рынках капитала – это инфляция имущественных активов. Новые пузыри подпитываются дешевыми деньгами эмиссионных банков. Бегство инвесторов и вкладчиков в якобы надежные нефинансовые активы подогревает данный процесс. Люди поняли: если на вклады начисляются в лучшем случае минимальные проценты, то дыхание инфляции уже коснулось их сбережений.

Вливания эмиссионных банков

Одного слова, произнесенного итальянцем Марио Драги 6 сентября, хватило, чтобы вызвать ликование на финансовых рынках. «Без ограничений», пообещал он, ЕЦБ будет скупать облигации тех стран еврозоны, которые обратятся в Европейский механизм стабильности (ESM) с соответствующим запросом и согласятся с условиями партнеров по Еврогруппе. ЕЦБ уже потратил на облигации свыше 200 млрд евро, теперь же стоимость «госактивов» на его балансе может дополнительно возрасти. Впрочем, настроение на рынках еще улучшилось, когда эмиссионные банки в Лондоне и Токио тоже объявили о намерении продолжить реализацию программ по скупке государственных бумаг. А «Хеликоптер Бен», как в финансовых кругах называют главу Федеральной резервной системы, «поднялся в воздух», чтобы приступить к реализации своего плана по спасению экономики.

В 2002 году в одной из своих речей Бернанке сослался на экономиста Милтона Фридмана, который советовал разбрасывать деньги с вертолета, чтобы предотвратить дефляцию – масштабное снижение цен. Пожалуй, такое прозвище никогда не подходило Бернанке больше, чем после его заявления 13 сентября: ФРС будет каждый месяц расходовать 40 млрд долларов на скупку ипотечных кредитов, чтобы поддержать рынок недвижимости и стимулировать спрос. Это уже третья порция денег, которую «Хеликоптер Бен» разбрасывает над Америкой после 2008 года. На балансе ФРС находятся государственные облигации, ипотечные кредиты и другие ценные бумаги общей стоимостью почти 3 трлн долларов.

Но это не все. С конца 2008 года учетная ставка ФРС стремится к нулю, и недавно заслуженный экономист объявил, что кредитные институты смогут бесплатно занимать у ФРС деньги, по-видимому, как минимум до середины 2015 года. «Хеликоптер Бен» полон решимости не приземляться, пока в американской экономике не начнется подъем и не произойдет существенного снижения уровня безработицы.

Вроде бы звучит неплохо. Вот только к денежной политике такая позиция не имеет ни малейшего отношения. (…) После того как нефтяные кризисы 70-х годов прошлого века привели к росту инфляции в Соединенных Штатах, тогдашний президент ФРС Пол Волкер непреклонно боролся с этим злом, повышая учетную ставку. В тот период ФРС освободилась от влияния со стороны правительства. «Сегодня ФРС все больше становится прислужницей фискальной политики», – сетует глава немецкого подразделения крупнейшей в мире управляющей инвестиционной компании Pimco Эндрю Босомворт. Размер государственного долга США недавно перевалил за отметку в 16 трлн долларов. Инфляция может облегчить это бремя. Альтернатива – реформы, сокращение расходов и в краткосрочной перспективе рост безработицы, отмечает Босомворт. Но для политиков в этом приятного мало.

И потому американское правительство действует так же, как и все другие правительства в прошлом, которые накапливали слишком много долгов. История денег – это история почти непрерывной девальвации.

Возвращение инфляции

Все началось в IV веке до нашей эры, в правление Дионисия – великого тирана Сиракуз. Когда он столкнулся с финансовыми трудностями, то велел собрать все монеты, находившиеся в обращении, и пустить их на переплавку. В результате из одной драхмы чеканились две. Половину из полученных монет Дионисий вернул, а остальными расплатился с кредиторами.

С изобретением бумажных денег манипулировать их стоимостью стало еще проще. Теперь достаточно было включить печатный станок, чтобы увеличить денежную массу и девальвировать свою валюту. Так, Германской империи, которая после 1918 года должна была не только возвращать военные долги, но и выплачивать репарации, удалось избежать дефолта – правда, ценой галопирующей инфляции. Последствия травмы 1923 года в Германии ощущаются до сих пор.

Впрочем, причиной инфляции может быть и рост затрат, например, обусловленный необходимостью повышать оплату труда или ценами на импортное сырье. Так, после 1973 года вздорожание нефти отразилось на стоимости практически всех товаров и услуг. Свою роль играет и психология. Утрата веры в деньги и сомнения в стабильности национальной валюты могут привести к опасному развитию событий.

Сегодня налицо многие тенденции, которые в прошлом уже приводили к инфляции: эмиссионные банки печатают деньги, цены на сырье, а с ними производственные затраты растут, компании и население не верят в стабильность банков и отчасти — в устойчивость политической системы. Но точно сказать, когда и к какой инфляции все это приведет, не может никто.

Финансовые репрессии

Основатель гамбургского Института финансовых услуг Удо Райфнер не считает целесообразными попытки обезопасить свои деньги от инфляции, инвестируя их, допустим, в недвижимость: «Чтобы сегодня вкладываться в нефинансовые активы, нужно дойти до отчаяния. Надежность таких инвестиций — не более чем иллюзия, что лишний раз подтвердили лопнувшие пузыри на рынках недвижимости в США и Испании». Опасный момент наступает тогда, когда слишком много инвесторов, по словам Райфнера, начинают сомневаться, что «та спираль, по которой финансовая отрасль вращается вокруг своей оси, будет оставаться восходящей».

Впрочем, угроза для сбережений и инвестиций связана не только с возможностью краха, о которой говорит Райфнер и другие специалисты. На рынках отмечается и другой перекос, представляющий куда большую опасность для граждан.

«Самые большие пузыри — это рынки немецких и американских гособлигаций», — говорит советник Deutsche Bank Майер. Как Штаты, так и Германия набрали колоссальные долги, которые продолжают расти. Несмотря на это, инвесторы в реальном выражении готовы даже доплачивать за возможность вложиться в немецкие облигации федерального займа. Аналогичная тенденция отмечается и в Америке.

Можно считать сложившуюся ситуацию результатом бегства инвесторов в якобы безопасные гособлигации. Но за нулевой процентной ставкой, возможно, кроется расчет: благодаря сочетанию скромных процентов и ощутимой инфляции государство с годами сможет освободиться от части долгов, финансируя свои потребности на выгодных для себя условиях. Экономисты называют такой подход «финансовыми репрессиями».

Этот трюк работает так: Центральный банк скупает соответствующие облигации, снижая их доходность до значения, которое ниже уровня инфляции. Если деньги обесцениваются быстрее, чем растут вложенные в бумаги средства с учетом процентов, то реальная ставка оказывается отрицательной. Иными словами, инфляция съедает сбережения. Можно сказать еще жестче: тот, кто делает накопления, оказывается в дураках.

После Второй мировой войны благодаря сочетанию экономического роста, низких процентных ставок и инфляции, в среднем составлявшей 4%, Соединенным Штатам удалось за 30 лет сократить государственный долг по отношению к объему ВВП с пугающих 109% примерно до 25%. И сегодня такой сценарий тоже представляется вполне реальным.

Можно подсчитать, что при инфляции в размере 6% долговая нагрузка снизится на 20% всего за четыре года. Вот только расплачиваться за это придется «бережливым» – будь то крупные государства, такие как КНР, или мелкие вкладчики в Германии.

Томас Майер приводит такой пример: «Чтобы мне за счет добровольных пенсионных накоплений в течение двадцати лет получить к моей государственной пенсии прибавку по 2500 евро в месяц, при ставке 2% годовых, нужен стартовый капитал в размере 500 000 евро». Однако при нулевой ставке ежемесячные выплаты составят всего 2100 евро. «А при 3-процентной инфляции через двадцать лет покупательная способность такой прибавки к пенсии снизится до 1100 евро». Таким образом, 50-процентное обесценивание накоплений становится реальностью даже при небольшой инфляции.

Тройное перераспределение

Инфляция, спекулятивные пузыри и финансовые репрессии сказываются не на всех гражданах одинаково. В результате кризиса государственных долгов и способа, избранного правительствами для борьбы с ним, происходит перераспределение миллиардов и перекладывание рисков.

«Аспект долгового кризиса, связанный с политикой перераспределения, принято недооценивать, хотя его влияние колоссально», — говорит Харальд Хау. Преподаватель финансовых дисциплин в Женевском университете сам учился в Принстоне у Кеннета Рогоффа, которого считают основоположником экономических исследований в области государственных долгов. Хау полагает, что европейским банкам удалось переложить большую часть своих рисков на государство: «С точки зрения частных кредиторов, наилучшая стратегия на сегодня – это отсрочка дефолта и перекладывание рисков, например, на налогоплательщиков в странах-кредиторах. Именно это мы видим в еврозоне».

В этом финансовым концернам помогли те самые правительства, которые скорее должны были защищать интересы налогоплательщиков. «Отношения между банковской отраслью и политическими кругами, как правило, делают перенос рисков возможным», — считает Хау. Государственные органы надзора естественным образом заинтересованы в том, чтобы у «их» институтов не возникало проблем. «Когда облигации передаются с баланса частных кредиторов на баланс Европейского механизма стабильности и ЕЦБ, то риски перекладываются с богатых на бедных и с иностранных финансовых инвесторов на отечественных налогоплательщиков», — отмечает Хау. При дефолте ситуация была бы иной. Акции финансовых компаний в основном сосредоточены в руках наиболее обеспеченных граждан. Если у какого-то банка в результате неплатежей по гособлигациям возникнут проблемы, то это отразится в первую очередь на богатых клиентах, а не на мелких вкладчиках, средства которых в основном инвестированы в договоры страхования жизни. «Вопреки заверениям банковского лобби инвестиции фондов страхования жизни максимально диверсифицированы и потому в меньшей степени подвержены рискам в периферийных государствах еврозоны», — убежден Хау.

Есть ли решение?

 Так что же делать простым смертным: жить в долг, как делают богачи? «Даже в Германии кредитные ставки для «слабых» заемщиков с учетом скрытых сборов зачастую превышают 20 процентов», — говорит Райфнер. Потребители оказываются зажатыми в тиски: «Люди не могут пользоваться кредитами и лишены возможности что-то скопить, поскольку отрицательная реальная ставка по вкладам равнозначна ползучей экспроприации». Но альтернатива новым и новым долговым эксцессам, инфляции и пузырям на рынках все-таки есть. Как-никак государства еврозоны еще пытаются вернуть контроль над уровнем долгов — берут курс на сокращение расходов и на реформы.

Инвестор Босомворт призывает охладить рынок недвижимости — за счет повышения налогов на покупку земли, введения сбора со спекулятивных операций с недвижимостью или ограничения ипотечного кредитования. Кроме того, нужно, чтобы правительства обеспечили профицит бюджетов и начали расплачиваться с накопленными долгами.

Кроме того, необходимым представляется и положение о банкротстве государства, принятие которого даст возможность в будущем упорядоченно реструктурировать долги за счет кредиторов, а не налогоплательщиков. «Банкротство государства — это вовсе не что-то неслыханное. За прошедшие 200 лет они случались, как правило, уже при накоплении долгов на уровне 40—50% ВВП», — отмечает Хау.

Глава ЕЦБ Марио Драги и председатель ФРС Бен Бернанке должны приложить все усилия, чтобы восстановить баланс между объемом денежной массы и темпами экономического роста. В том, насколько это непросто, можно убедиться, посетив франкфуртский музей денег. Достаточно встать к пульту и взять в руки джойстик: если потянуть рукоятку на себя, ликвидность экономики сократится. Если толкнуть от себя, на рынки начнет поступать свежий капитал. Два индикатора на экране показывают, как меняется денежная масса и как это влияет на объем товаров. Задача — удержать хрупкое равновесие. Тот, кто действует слишком суетливо, тотчас же выбывает из игры. На мониторе высвечивается текст: «К сожалению, вы проиграли».

Автор: Фердинанд Дюк, Мартин Хессе, Александр Юнг , Журнал DER SPIEGEL
Источник: журнал Профиль